Карусель

Категория: Группа

Шел сентябрь 1812 года.

В деревню Лысовка под вечер вступил продвигающийся из резерва Чертомлынский гусарский полк. Вся деревня сходу заполнилась множеством людей, лошадок, повозками с фуражом, провиантом, иной армейской утварью. Все было в движении. Слышались команды, брань, хохот гусаров, крики офицеров, всюду сновали любознательные малыши. Но спустя три часа, вся эта тревожь компания, стала понемногу успокаиваться. В избы лучше были устроены на постой самые знатные и самые родовитые из гусар. Они малость умылись и поели с дороги выпив для восполнения сил вина стали расхаживать по деревне, собираясь компаниями по несколько человек, живо обсуждали дневной переход, анонсы только приобретенные от вестовых. Естественно, всех тревожило вчерашнее пришествие французов. Гусары хорохорились, отпускали в адресок французов досадные колкости и игриво поглядывали на выглядывающих из-за заборов и плетней юных баб и девок. Потихоньку все гусары стягивались к господскому дому Барона Фон Фока, на приглашение разлюбезного барона никто не мог ответить отказом. Барон необыкновенно хлебосольств овал, ведь он осознавал, что сил у российской армии удержать врага нет и все его добро в последнее время могло перейти к супостату, так лучше его прогулять достойно с товарищами. Погода была расчудесная, столы были накрыты прямо на улице во дворе господского дома. Воспринимали гостей барон с супругою, старосты и более из богатых фермеров.

Пир длился несколько часов, сославшись на мигрень, ушла спать баронесса, а гусары, обнявшись со старостами и старшинами горланили неприличные песни. И вот князь Ланской, охмелев совсем, обратился к старейшинам, дескать, полк в пути уже длительное время и все де истосковались по любви и ласке, а судьба воровка невесть, что уготовила впереди, нужно бы войсковой народ повеселить. Неплохо бы карусель сконструировать, да девок туда помоложе, да по жопастей. Хитрецкий предводитель знал, о чем идет речь, полки при следовании на маневры заходили и ранее на постой в деревню, но он представился малосведущим и набивал стоимость. Ланского поддержали товарищи и на перебой уговаривали старейшин как им нужно перед боем кровопролитным отдохнуть вольно. В конце концов, сошлись на стоимости по пятнадцати рублев за жопу.

Днем во всей деревне и в господском доме топились бани. Мыли всех девок, солдаток у каких супруги были на службе королевской и юных баб, у каких ребятеночков было менее 2-ух. Мужчины на поляне за околицей сооружали карусель. Это был столб-ось, воткнутый в землю с насаженным на него огромным колесом метров 15 в поперечнике. Колесо было на высоте чуток более метра от земли. По окружности колеса к нему были приделаны держатели для рук. Девок и баб согнали к колесу в одних рубашках, поднесли им по чарке водки, принудили рубашки снять и за руки намертво прикрепили к колесу. А чтобы стыда не было, каждой на голову надели мешок. В конечном итоге колесо представляло собой завлекательное зрелище, приблизительно 20 баб стояло по кругу выставив ядреные голые жопы. Напротив каждой живенько стал гусар в одном исподнем.

«Покрутили девоньки» — пронзительно завизжала одна из молодух и бабы с визгом, смехом, наступая, друг другу на ноги приставными шагами покрутили колесо все резвее и резвее. Глядя на мелькавшие перед их очами, хорошо сбитые, упругие девичьи зады, гусары сбросили исподнее. Глаза у их искрились обезумевшим блеском, лбы покрывала испарина, губки и щеки нервно подрагивали от напряжения, а красавчики возросли до неописуемых размеров и салютовали багряными головками с капельками выступившей воды блестевшей на солнце.

«Стой проклятые» — послышался вопль девки постарше, и все бабы враз тормознули. Гусары здесь же подпрыгнули, облапили вспотевшие от резвой беготни девичьи тела, стали тискать за ляжки, за груди, с кликами и хрипами блаженства стали просачиваться в их. На пару минут колесо перевоплотился в вертящих жопами баб и сопящих, насаживающих их на свои уды гусаров.

«Вот, поди, ж ты как озоруют» — усмехаясь в усы, произнес предводитель. Все мужчины деревни посматривали на происходящее из кустов. «Мыслимо ли такое, чтобы за бабские ласки такие деньжищи давали. Уж вот дурни, так дурни» — произнес Фрол, презрительно плюнув в сторону гусар и прочно сжимая в мозолистой руке приобретенные от старосты средства. Его Парашка повизгивала громче всех. Мужчины хвалебно закивали головами. «Оно так, я вам скажу, на такие доходы можно 4 статные лошадки приобрести, али скотины» — просипел Агафон. «Да, дело гласите мужчины» — пробурчал в усы предводитель, улыбнувшись, он с каждой девки утаил по рублику и сейчас задумывался, как сподручнее завести разговор с барином о покупке старенькой, но еще рабочей мельницы, что стояла за околицей с другой стороны села. Барон был здесь же и забавно поглядывал на происходящее в пенсне из легкой коляски. Он малость был удручен противным разговором с женой, которая очень негативно относилась к таким гусарским забавам, считая их дикостью, но с другой стороны он, как заботливый владелец, должен же был хлопотать об увеличении душ в его имении. А о том, что бабы рождать после карусели будут, как заведенные он не колебался. Глядишь, как ни будь и Бонопартой сладится.

Тем временем по команде одной из баб карусель опять завертелась. Гусары с бешеными от похоти очами, шлепали баб по крутым задам, подзадоривая девок, веселей и сноровистей крутить колесо. Гусарам денщики поднесли шампанского, и те стали скупо пить, а позже лить этот прохладный напиток на разгоряченные зады девок. Вся окрестность залилась гулким и радостным визгом.

Но, утомившись бабы, тормознули и к ним опять припали гусары. Так карусель то останавливалась, то возобновляла свое движение. Вот уже выгнувшись и издав пронизывающий крик, от нее стали отходить по одному по два довольных, выкрикивая что-то на российском и на французском языках. Их место занимали товарищи. В конце уже все в край утомились. В общей суматохе приложиться к сладкому успели и несколько денщиков. Но мужчины зорко смотрели за тем, кто платил за раздольную гульбу, и халявщикам спуска не давали. Злосчастных поймали и под хвалебный хохот гусаров стали совать их отростки в ульи на деревенской пасеке, приговаривая: «Что положено господам, то поганому люду делать не пристало».

Девок освободили от колеса, и они звонко хихикая, подхватив рубашки, побежали умываться на пруд. Увидав, что представление окончилось, разошлись по своим делам мужчины. Гусары отдыхали до вечера. Вечерком снова пили у барона и делились впечатлениями от нынешнего денька, Ленский, воспользовавшись отсутствием баронессы, сочинил неприличные стишки и читал их под зычный регот товарищей.

Все были довольны, только Федот был недоволен, бранные слова гласил поганец в адресок старосты, потому что жутко ревновал свою Татьяну. Собрав сход, сельчане трезво рассудили, что Федот не разумеет собственной выгоды и ершится по юности и что бы унять его молоденькую, свирепую спесь, сняли с него портки, разложили его на лавке среди села и всыпали прилюдно 50 раз по неразумной жопе вожжами.

Ночкой по тревоге гусары поднялись и спешно, пьяно матерясь, ускакали из деревни, за ними теряя на ходу походный скарб, умчался тыловой обоз.

В обед в деревню вошли стройными рядами, стряхивая пыль с голубых мундиров, французы. Впереди шли высокие гренадеры и несли знамена. Барин бежал с гусарами, но пограбить усадьбу не удалось так, как ее здесь же стали охранять французы. Они расположились по всей деревне, чинили свою амуницию, чистили орудие и выглядели усталыми. Соорудив под конец денька нехитрую пищу, поели.

Вот в этот то момент всех и согнали на очередной сход. Фермеры …ворчали, что их отрывают от хлопот по хозяйству, но в отрытую возражать боялись. Собрав всех в центре деревни, на тележку взобрался юный щеголевато одетый государь с болезненным взором. Он на ломаном российском языке много гласил непонятных слов о революции, о каком-то крепостном праве. Демонстрировал знамена и истерично орал, что там прописаны такие безрассудные для большинства слова, как свобода, равенство и братство. Селяне скучали и ожили только тогда, когда этот горлопан стал гласить, что господское добро необходимо поделить меж всеми. «Забрать хозяйское добро, оно естественно завлекательно, но боязно как-то» — порешили мужчины. А юный хлыщ стал предлагать записываться во французскую армию, обещая новобранцам огромные выгоды. Никто, не считая Федота ни согласился и оратор, махнув рукою, пошел пить вино с французскими офицерами.

Днем французы, наспех поев похлебку с сухарями, двинулись далее по направлению к Смоленску. В деревне в господском доме остались, только юный государь, Федот и еще пятеро старенькых французских боец. Рассудив здраво, что барину сейчас его добро ни к чему, мужчины ночкой подошли к усадьбе, уничтожили Юного и Федьку, передушили боец и стремительно растащили по хатам хозяйское добро. Усадьбу подожгли, чтобы урядник из уезда не сумневалси, что это супостат озоровал и насильничал.

До утра, в избах бабы разбирая хозяйские наряды, нахваливали сметливых мужей и потчевали их ради таковой надбавки забористой брагой и терпкой наливкой.

Проститутки нашего сайта